Учитывая растущее напряжение в мире и личности руководителей, сидящих в Вашингтоне, Пхеньяне и некоторых других столицах, наше беспокойство вполне обоснованно. Однако между 1914-м и 2018-м есть несколько существенных различий. В частности, в 1914 году войну приветствовали элиты всего мира, потому что у них перед глазами было множество примеров того, как успешные войны способствовали экономическому процветанию и политическому могуществу. В 2018 году успешная война – это исчезающий вид.

С древних времен великие государства, от Ассирии до китайской империи Цинь, строились путем насильственных завоеваний. Все великие державы, существовавшие в 1914 году, также приобрели свой статус в результате успешных войн. Так, императорская Япония превратилась в ведущую региональную державу благодаря победам над Китаем и Россией, Германия стала главной силой в Европе после разгрома Австро-Венгрии и Франции, а Британия создала самую обширную и процветающую империю благодаря маленьким победоносным войнам во всех уголках земли. Так, в 1882 году Британия вторглась в Египет и оккупировала его, потеряв в решающей битве при Тель-эль-Кебире всего 57 солдат[142]. В наши дни оккупация мусульманской страны – это сюжет для ночных кошмаров на Западе, но после Тель-эль-Кебира британские войска почти не встретили вооруженного сопротивления, а затем более шести десятилетий контролировали долину Нила и стратегически важный Суэцкий канал. Другие европейские державы брали пример с Британии. Когда правительства в Париже, Риме или Брюсселе строили планы захвата Вьетнама, Ливии или Конго, они опасались лишь того, что их кто-нибудь опередит.

Даже США обрели статус великой державы благодаря не только экономической предприимчивости, но и военным действиям. В 1846 году войска США вторглись в Мексику и захватили Калифорнию, Неваду, Юту, Аризону, Нью-Мексико, часть Колорадо, Канзаса, Вайоминга и Оклахомы. Мирный договор также закрепил аннексию Техаса. На этой войне погибли около 13 тысяч американских солдат, а страна увеличила свою территорию на 2,3 миллиона квадратных километров (это больше общей площади Франции, Великобритании, Германии, Испании и Италии)[143]. Это была сделка тысячелетия.

Поэтому в 1914 году элиты в Вашингтоне, Лондоне и Берлине точно знали, как выглядит успешная война и чего можно добиться с ее помощью. Но в 2018 году у глобальных элит есть веские основания полагать, что войны такого типа остались в прошлом. Конечно, некоторые диктаторы третьего мира и негосударственные акторы все еще извлекают пользу из войн, но ведущие державы, похоже, уже утратили это умение.

Величайшая победа на памяти нынешнего поколения – Соединенных Штатов над Советским Союзом – была достигнута без военного столкновения. Затем США вновь ощутили забытый вкус военной победы во время Первой войны в Персидском заливе, но это привело лишь к бесполезной трате триллионов долларов и унизительным военным поражениям в Ираке и Афганистане. Китай, стремительно усиливавшийся в начале XXI века, тщательно избегал любых вооруженных конфликтов после неудачного вторжения во Вьетнам в 1979 году, и на его подъем повлияли чисто экономические факторы. Китай брал пример не с японской, немецкой или итальянской империй до 1914 года, а с японского, немецкого и итальянского экономического чуда после 1945 года. Во всех этих случаях экономическое процветание и геополитическое влияние были достигнуты без единого выстрела.

Даже на Ближнем Востоке – в самой горячей точке мира – региональные державы не умеют вести успешные войны. Иран ничего не получил в результате долгой и кровавой Ирано-иракской войны, а после нее старательно избегал прямых военных столкновений. Иранцы финансируют и вооружают местные группировки в разных странах, от Ирака до Йемена, и отправили свой Корпус Стражей Исламской революции в помощь союзникам в Сирии и Ливане, но до сих пор соблюдают осторожность и не вторгаются в другие страны. Иран превратился в ведущую региональную державу не благодаря блестящей победе на поле боя, а вследствие чужих ошибок. Два его главных противника, США и Ирак, вступили в войну, которая уничтожила Ирак и отбила у американцев желание влезать в ближневосточную трясину, что было на руку Ирану.

То же можно сказать и об Израиле. Последнюю успешную войну страна вела в 1967 году. После этого Израиль процветал не благодаря многочисленным войнам, а вопреки им. Большинство оккупированных территорий оказались для страны тяжким экономическим бременем и наложили на нее непосильные политические обязательства. Как и Иран, Израиль в последнее время улучшил свое геополитическое положение не победой в войне, а отказом от военных авантюр. Злейшие враги Израиля развязали войну в Ираке, Сирии и Ливии, но Израиль сохранял хладнокровие. Вероятно, главное политическое достижение Нетаньяху (на март 2018 года) состоит в том, что он не позволил втянуть страну в гражданскую войну в Сирии. При желании Армия обороны Израиля уже через неделю взяла бы Дамаск – но зачем? Еще проще израильской армии захватить сектор Газа и свергнуть режим ХАМАС, но Израиль раз за разом отказывается от этого шага. Несмотря на свою военную мощь и жесткую риторику агрессивно настроенных политиков, Израиль прекрасно понимает, что война ничего не даст. Подобно США, Китаю, Германии, Японии и Ирану, Израиль знает, что в XXI веке самая успешная стратегия – занять выжидательную позицию и позволить другим сражаться за твои интересы.

До сей поры единственным успешным вторжением XXI века, предпринятым великой державой, было присоединение Крыма Россией. Но даже это исключение подтверждает общее правило. Сама Россия не считает аннексию Крыма вторжением в чужую страну, а российские войска практически не встретили сопротивления ни стороны местного населения, ни со стороны украинской армии.

Более того, в результате присоединения Крыма и участия в ряде конфликтов на востоке Украины и на Кавказе Россия приобрела стратегически важные активы и повысила свой международный престиж. Экономическая выгода при этом оказалась гораздо меньшей. Новейшая история России не доказывает, что военные победы ведут к экономическому процветанию. Чтобы понять ограниченность потенциала даже успешных военных кампаний, достаточно сравнить стремительный экономический рост, отмечаемый в последние 20 лет в мирном Китае, с экономической стагнацией победоносной России, наблюдаемой в тот же период.

Сама Россия, очевидно, сознает, насколько мала выгода от ее военных операций, а потому не спешит усиливать свое присутствие в таких регионах, как Украина, Грузия и Сирия. Кое-кто в Европе и США утверждает, что Россия начала новую кампанию по захвату мира, но с точки зрения самой России все ее якобы агрессивные действия продиктованы стремлением укрепить собственную оборону. Русские справедливо указывают на то, что после мирного отступления в конце 1980-х и начале 1990-х к ним относились как к поверженному врагу. США и НАТО воспользовались слабостью России и вопреки своим обещаниям расширили НАТО на восток, приняв в альянс страны Восточной Европы и даже несколько бывших советских республик. Запад игнорировал интересы России на Ближнем Востоке, под сомнительными предлогами вторгся в Сербию и Ирак и в целом ясно давал понять, что России, если она хочет защитить сферу своего влияния от посягательств Запада, следует рассчитывать только на военную силу. С этой точки зрения в недавних военных операциях России можно винить не только Владимира Путина, но и Билла Клинтона, и Джорджа Буша-младшего.